Я увидела, как Райан взял руку Лорен. Камеры защелкали, зажужжали.

Он надел ей на палец кольцо.

Я чувствовала, как слезы выступают на глазах, а грудь распирает невыносимая боль.

Он накрыл ее ладонь своей, улыбнулся и поцеловал ей кончики пальцев.

Ужас и недоверие взметнулись у меня в голове ядовитым вихрем.

– Нет, – мучительно выдавила я.

И тогда Райан встал, наклонился к ней и поцеловал в губы. Прямо на людях… Щелчки камер лезвиями рассекали мне сердце.

Гнев, презрение и ненависть заполнили оставленную им пустоту. Я устремилась через улицу и только на середине остановилась из-за потока машин.

Автомобиль заскрипел тормозами и, взметнув фонтаны воды, миновал меня в нескольких дюймах. Я застыла, прикипев взглядом к лицу Райана. Все прочее не имело значения.

Водитель засигналил, но я не двинулась с места. Мне почти хотелось, чтобы он задавил меня, раз и навсегда покончив с болью.

Давай, жми на газ, прикончи меня!

Над головой полыхнула молния, но я на сей раз не вздрогнула. Только прямой электрический разряд мог бы снова запустить мое сердце.

Водитель, теряя терпение, нажал гудок и не отпускал.

– Почему? – всхлипывала я.

Потеря неродившегося ребенка была ничем в сравнении с этой нестерпимой болью.

Я видела все своими глазами: моя большая любовь превратилась в очередного мужчину, которого я не заслуживала.

– Эй, леди, уходите с дороги! – рявкнул на меня сквозь открытое окно машины водитель и снова загудел в клаксон.

Я оглянулась. Яростный окрик вывел меня из оцепенения.

– Что с вами, черт побери? Покончить с собой решили? – орал водитель.

Что со мной, черт побери?

Фары машин взрывались искрами в слезившихся глазах. Я плакала так, что на секунду забыла, где нахожусь. Ноги сами переступали по желтой полосе, в надежде вынести меня туда, где боль прекратится.

Пальцы нашарили в темноте дверную ручку. Я выронила письмо Лорен. Пусть валяется на мостовой – оно мне больше не нужно. Я видела все воочию.

«Тарин», – глухо прозвучало в памяти воспоминание о голосе Райана, но я уже не могла отозваться. Темнота поглотила меня.

– Вам куда, мисс? – спросил кто-то. – Мисс?

– А… домой, – выдохнула я.

– И где у нас дом? – осведомился мужчина.

Дрожащими губами я сумела выговорить:

– Аэропорт.

Одиночество и отчаяние вновь захлестнули все, не давая дышать. Всем надеждам и мечтам о будущем с Райаном конец.

Заиграл дурацкий рингтон, напомнив о его величайшей лжи, сокрушившей мне душу… Он уже не мой.

Я опустила стекло и вышвырнула мобильник вместе с музыкой на ветер.

– Тарин, – позвал меня мужской голос.

Должно быть, схожу с ума. Теперь вот слышу голоса. Вот как выглядит нервный срыв? Но я хоть больше не плачу.

– Тарин, подожди.

Ноги сами переступали, унося меня вслед за потоком людей. Если уйти достаточно далеко, может быть, эти вспышки перестанут мелькать в глазах?

– Эй, что ты делаешь в аэропорту?

Глаза мои скосились вправо, на голос. И я увидела лицо Кайла.

– Прекратите ее снимать! Хватит, ребята! – гаркнул он.

Передо мной, заслоняя меня, возникло его плечо.

– Ты почему такая мокрая? – тихо спросил Кайл. – Тарин, не останавливайся.

Что-то назойливо толкало меня в спину, принуждая двигаться быстрее.

Я была холодной, бесчувственной, совершенно опустошенной. Должно быть, внутри росла смерть, пожирая все.

Кайл пошарил взглядом у меня под ногами:

– Где твой багаж?

Я посмотрела на свои руки – пустые и дрожащие. Из рукава торчал краешек синего гипса, бинт пропитался водой.

Я не помнила, были ли у меня какие-то вещи. Снова сдавило грудь, дышать стало очень трудно.

– Эй, эй… – Кайл притянул меня к себе. – Успокойся. Ш-ш, все будет хорошо. Я здесь.

Я попыталась отгородиться от него ладонями. Хотела, чтобы он перестал меня трогать. Ни один мужчина больше не прикоснется ко мне.

Он зашептал на ухо:

– Не волнуйся, малыш, я о тебе позабочусь. Отвезу тебя домой.

Глава 34

Осколки

– Тарин, хорошая моя, слава богу! – Мэри бросилась к моей кровати. – Все наладится. Мы здесь.

Она обняла меня за плечи и прижала к себе.

Пит торопливо зажигал лампы в спальне. Снаружи было темно. Наверное, снова ночь. Глаза у меня опухли и никак не могли приспособиться к новому освещению.

– Позвонить девять-один-один? – испуганно спросила Тэмми.

Мэри ладонью отвела мне волосы с лица.

– Тарин, поговори со мной. Может, в больницу? – Голос Мэри срывался.

Горе переполнило мне грудь, и я опять разрыдалась. Вряд ли есть на свете больницы, где склеивают разбитые сердца.

– Думаю, врача ей не нужно, Тэмми, – ответил Пит с другой стороны кровати и потрепал меня по волосам.

– Ох, Тарин, все уладится. – Мэри крепко обнимала меня. – Миленькая, что случилась?

– Все… кончено, – выдавила я. Чистой мукой было произносить это вслух.

Мэри, взглянув на Пита, покачала головой.

– Расскажи, что случилось, – шепнула она.

– Я видела его с ней, – всхлипнула я. – Своими глазами. Он касался ее лица, целовал руку и в губы поцеловал. Прямо в ресторане, при всех. – Тяжесть этого признания вновь навалилась на меня.

– С кем, Тарин? С кем он был? – мягко спросил Пит.

– С Лорен. Он был с Лорен. Все слухи о них… правда. – У меня не было сил отвечать.

– Тарин, Райан снимался, – осторожно заговорила Мэри.

Я уставилась сквозь слезы ей в лицо. Как она может ему верить?

– Конечно снимался. Потому там и собрались папарацци, – пробормотала я.

Она поморщилась, глядя на меня:

– В чем у тебя блузка?

Я посмотрела себе на грудь. На ткани виднелись желтые пятна.

– Кажется, ночью меня стошнило, – бросила я, и невыносимая грусть снова стиснула сердце.

– Идем, сунем тебя под душ. – Она сорвала с меня одеяло и обняла, помогая встать с кровати.

– Ты что-нибудь ела? – спросила Мэри, провожая меня в ванную.

Я ничего не соображала от слабости. Не помнила, когда ела в последний раз. Я покачала головой, и перед глазами все поплыло.

– Тэмми, поищи ей чего-нибудь поесть, – крикнула Мэри.

– Я не хочу, – прошептала я.

Я заслужила эту пустоту в груди. В конце концов, всему виной моя глупость.

– Надо есть, Тарин, – упрекнула Мэри и включила душ. – Что с твоим гипсом?

Большой кусок отслоился у нее под рукой.

– Намок, – объяснила я, дергая за марлю, высунувшуюся из отверстия для большого пальца.

– Пит, клейкая лента есть? Ты посмотри, разваливается на глазах. Завтра позвоню ее врачу.

Пришел Пит с ящиком для инструментов. Лучше бы он просто срезал гипс, чем заматывал его серебристой лентой.

– Почему ты нам не позвонила, Тарин? Мы же друзья, – приговаривала Тэмми, стягивая с меня спортивные штаны. – Ты не одна.

– Давай ее мыть, Тэмми. – Мэри стянула с меня футболку и бросила к стене. – Только сперва обернем гипс полиэтиленом.

– А я перестелю ей постель, – вызвалась Тэмми. – Это антидепрессанты? Вот, Тарин, прими. Запей.

– Ты на ногах устоишь или набрать ванну? – спросила Мэри, отодвигая занавеску.

Я встала под душ, отметив, что синяки у меня на животе почти сошли, зато на бедре появились свежие. Я не помнила, как их заработала.

Горячая вода ласкала кожу, хоть и щипала немного лицо, заплаканные глаза. Правой рукой я расчесывала под струей волосы в надежде, что вода смоет воспоминания и очистит голову от кошмара.

Несколько длинных прядей паутиной обмотались вокруг пальцев. Ох, были бы они посильнее, чтобы выдернуть волосы вместе с горем, пока оно не взорвало мою голову.

Мэри сунула мне зубную щетку:

– Почисти заодно зубы.

Я подставила под струи сухие губы и проглотила немного воды, чтобы унять жажду. Слабая, измученная, абсолютно несчастная, я привалилась к стене.